наш манифест | программа | политика | культура | графика | библиотека | стена дацзыбао | ссылки | mailto

Кто выиграет выборы? Обама? Маккейн?

Нет, Джон Мейнард Кейнс!

В мультсериале «Футурама», действия которого происходят в 3000-м году, демократическая и республиканская партии выставляют двух кандидатов — Джона Джексона и Джека Джонсона, разница их программ состояла в том, что один говорил:

— Нет, трехпроцентная налоговая ставка — это все-таки слишком много.

А другой:

— Нет, трехпроцентная налоговая ставка — это все-таки слишком мало.

Действительно, две партии американской политической системы, разница между которыми меньше, чем между Pepsi и Coca-Cola, как будто существуют только для того, чтобы можно было что-то поменять (одну на другую), ничего не меняя (на деле). Однако нынешняя избирательная кампания, похоже, отчасти станет исключением из правил. Дело в том, что американский избиратель действительно хочет перемен. Более того, перемены назрели в самой экономической системе единственной мировой сверхдержавы.

Change или change?

Слово «change» (перемены) впервые произнес Барак Обама — и тут же это слово подхватили Хиллари Клинтон и Джон Маккейн. То, как кандидаты соревнуются в изречении этого заклинания (в ходе выступления в штате Нью-Хэмпшир Хиллари Клинтон так часто говорила «change», что это слово составило, по подсчетам газеты «The Nation», 15,6% от общего числа всех слов) отражает настроения, которыми охвачены уже не только «либеральные» мегаполисы, но и американская глубинка.

Но мало говорить о переменах — нужно предложить реальную программу. А с этим у всех кандидатов пока туго. Если Обама хотя бы на словах пообещал вывести войска из Ирака, то понять, что хотят поменять Клинтон и Маккейн, сложно. Можно подумать, что change в данном случае следует переводить не как «перемены», а как «сдача», — мелкие монеты, которые состоятельные американцы кидают в шляпу бездомным. Так ближе к истине: все кандидаты готовы, в случае победы, бросить избирателю мелочевку, но никто не готов взять на себя ответственность за серьезные изменения всей системы.

Куда повернет Америка?

Но есть изменения, в некотором смысле, неизбежные — в силу экономического кризиса в США, от которого пострадала и информационная «новая экономика», и старые производственные корпорации. Совместный доклад экономистов демократа Барри Айхенгрина и республиканца Дугласа Ирвина содержит выводы о том, что кто бы ни стал новым президентом США в этом году, он будет вынужден проводить протекционистскую политику и поднимать налоги. То есть — вернуться от неолиберальной экономической модели с ее дерегулированием и «свободным рынком» к государственному кейнсианству. А это, в свою очередь, окажет серьезное воздействие на всю мировую экономику.

Интересно, что и Обама, и Клинтон в ходе кампании открыто заявляют о намерении перейти к протекционизму, в особенности в отношении торговли с Китаем. В то же время Маккейн утверждает, что низкие налоги и свободная торговля — это панацея для американской экономики (хотя именно эта политика, проводившаяся администрацией Буша, и привела к нынешнему кризису).

«Мыльный пузырь» неолиберализма

Борьба с инфляцией, которую начали неолибералы еще в начале 1980-х, дала решающий перевес финансовому сектору экономики над производственным. С тех пор в США надувался огромный финансовый «мыльный пузырь». Фиктивный капитал, существующий только в форме ценных бумаг, рос опережающими темпами по сравнению с «реальным сектором». «Мыльный пузырь» этот, кстати, уже один раз лопнул — в 2000 году индекс NASDAQ, который отражает инвестиции в высокие технологии — потерял 70% своей цены. Это означало, что экономика США «похудела» на $4 триллиона. Причина проста — в то время как ВВП рос в среднем на 5,2% в год, то капитализация Фондовой Биржи возрастала на 19,2% в год.

Кризис 2000-2001 года преодолели — помогло 11 сентября и две высокотехнологичные войны в Афганистане и Ираке. Последующее восстановление-разграбление этих стран запустило экономический механизм, который в 2008 году снова «споткнулся» о кризис. «Пузырь» снова лопается, но уже с гораздо более тяжелыми и разрушительными последствиями.

С победой, мистер Кейнс!

Без серьезных перемен американскую экономику не вытянешь, это вынуждены признать все кандидаты. Так что даже ультраконсервативный Маккейн должен будет отступить от столь любимой им неолиберальной системы и, скрепя сердце, действовать по рецептам Джона Мейнарда Кейнса.

В чем они состоят?

В рыночной экономике отдельные производители стремятся к бесконечному расширению производства в расчете продать свой товар на рынке, который кажется им также безграничным. Стремительное развитие производительных сил промышленности и рост производительности труда обещают потенциально беспредельное расширение. Но рынок на деле оказывается не безграничным, и в итоге не на все произведенные товары находится платежеспособный покупатель. Это истина, которую Маркс вывел за несколько десятков лет до того, как она, благодаря Джону Кейнсу, получила право гражданства в экономической науке.

Рынок затоваривается, продукт некуда сбыть, хотя производственные мощности какое-то время все еще работают «на склад». Затем следует «сокращение рабочих мест», что еще больше сокращает платежеспособный спрос.

Методы антикризисного регулирования экономики впервые предложил Джон Кейнс, советник президента Рузвельта. Он выдвинул идею увеличения государственных расходов в качестве средства борьбы с кризисами. Для выполнения госзаказа, считал он, потребуются рабочие руки, найдут себе применение капиталы, а в денежных средствах государство дефицита не испытывает, оно может просто напечатать дополнительные деньги. Это приведет к росту инфляции и бюджетного дефицита, но, в конечном счете, экономика все равно выиграет.

Это представление о «мессии Кейнсе», разрубившем «гордиев узел» капитализма, игнорирует тот факт, что способ менее тяжелого выхода из кризиса за счет госрасходов был инстинктивно нащупан самой системой еще до Кейнса. Наиболее эффективной формой этого «стихийного кейнсианства» оказалась не организация общественных работ, а война. Увеличение военных расходов приводит к созданию большого количества новых рабочих мест, позволяет рабочей силе «перетечь» из тех секторов, где плохая конъюнктура приводит к масштабным сокращениям.

Война, к тому же, решает проблему захвата новых рынков сбыта для секторов, которые не выигрывают от военных заказов непосредственно, и проблему консолидации общества в случае военных успехов.

Так что совсем не исключено, что война на Ближнем Востоке окажется не последней на «конвейере войн», запущенной администрацией Джорджа Буша младшего…

Виктор ШАПИНОВ

На главную

Mailto