ЗАПАХ
Рассказ — напоминание о революционерах,
пережёванных и съеденных Системой, превратившихся в развлекательных
псевдобунтарей
(с благодарностью и в подражание Дмитрию
Пименову)
В воздухе витал запах
баррикад. Этот сладкий запах тотального освобождения, — ему не препятствовало
ничего. Даже смрад слезоточивого газа, трупным ядом издаваемый умирающей
Системой, был почти незаметен, хотя слабая ощутимость его напоминала о Троцком
и Линь Бяо, Хрущёве и Валенсе, Суслове и Чаушеску, Брежневе и Дэн Сяопине...
Под вечер в цеху автогиганта
собралось десять тысяч человек. Действительность была охвачена пьянящей
атмосферой бунта. Все обсуждали чего-то, кажется организационные принципы
устройства победившей коммуны. Здесь невозможно было услышать слов о поддержке
фашистского государства и его “святой войны против взбунтовавшегося некоренного
народа”, обсуждения очередного тупого сериала, идущего по TV и
т.д. Терминология, которой пользовались участники этого мегаразговора, была
такой что у всякого продукта официозной пропаганды взорвалась бы единственная
ожиревшая извилина мозга. Яо Вэнь-юань, Кечуа и либертарный коммунизм были,
пожалуй, самыми понятными для мещанского контингента выражениями.
Эстетика футуристического
авангардизма, северокорейских френчей, выбритых висков и чегеваровских беретов
— как же всё это захватывало дух, а столь внушительное количество людей делало
уверенность в победе социалистической революции полной, тем более что
государство валялось в конвульсиях под ногами воинственного пролетариата,
скинувшего его со своих плечей.
Кажется ничего больше не
напоминало о Системе в пылу всеобщей эйфории победившего народа.
Но наступило утро. Motherfucker проснулся и отправился на кухню, где его ждала “живительная влага” —
оставленная со вчерашнего на опохмел бутылка семьдесят второго портвейна. На
стене в его комнате висел большой портрет Ильича, осуждающе смотрящего на
обрюзгшего Motherfucker`a. По радио диктор гордо
объявлял о разгроме очередной группировки врагов Империи, численностью в
несколько тысяч человек. За окном шастали злые менты, попутно пиная попавшегося
под горячую руку бомжа на троллейбусной остановке. А прохожие, ковыляющие
угрюмыми призраками, созерцали сию картину...
Портвейн источал слабый
запах баррикад. Больше ничего не напоминало о Революции...
А.Схивия